Грегори сидел в кресле у камина закутавшись в плед. За окном с только что вставленными СТЕКЛАМИ было хмурое осеннее утро. Позавчера его похоже отравили, он сутки пролежал в бреду. Приезжавший врач ничем не смог помочь, только прописал какой-то отвар и порошок, от которого Грегори еще сильнее тошнило, и оставил его на попечение Джонатана и Молли (жена Джонатана, кухарка). К вечеру Грегори уже полегчало, а утром он чувствовал себя почти совсем хорошо. Все-таки сильный организм... Но на смотры не поехал-побоялся обострения, да и слаб он еще был, и проспал, к тому же... И сейчас он сидел, глядя, как языки огня лижут дрова и переодически сам подкидывая новые.
В комнату, стараясь ступать бесшумно, а на деле отчаянно топая, вошел Джонатан. И увидев, что Грегори встал, сказал:
-Сер, Вам порошек принести?
-К черту порошек!
-И еще какое письмо утром доставили...
-А письмо давай. И поесть...
-А Вам можно?
-Мне ВСЕ можно, я почти здоров. Неси скорей.
-Письмо вот. А с едой это к Молли надо. Щас, подождите, дров подкину...
-Я уже подкинул, иди еду неси... Стой! Письмо-то отдай...
Про себя с улыбкой :"Бестолочь!"
Джонатан ушел, а Грегори разорвал конверт. Это было письмо от Рафаэля. Он только что узнал о приговоре (видимо Антанта старательно уберегала его от переживаний) и теперь кипел праведным возмущением. "Моя лучшая часть не может смириться с приговором, моя честь не вынесет и т.д." Примерно тоже самое Грегори кричал после оглашения приговора друзьям, а потом за ним пришли смотрящие с усталыми лицами...
Лучшая часть! Это ж что ж за часть такая, &%$#2! Хорошо, если спина... И вообще причем тут я! Почему мне вечно предъявляют невнятные претензии. Третий пункт аппеляции Бертрана, например... С ума сойти! Нет, конечно, Рафаэля можно понять. Но при чем тут я? В чем они меня обвиняют? В том, что я смягчил приговор? Хорошо преступление! Я ему, конечно, отвечу, он не Бертран, все поймет...если захочет слушать... Но не сейчас... Сейчас наговорю ерунды... Нет потом... Тем более сейчас я буду ЕСТЬ. А вот, кажется, и Молли идет...